финансирование и кредитование

Если вы интересуетесь доказательной медициной и заходите в инстаграм, то, возможно, знаете тётю Васю, которая просто и доступно рассказывает в своём блоге о том, как работает иммунитет. Тётя Вася — это учёный-иммунолог Дарья Карташева-Эберц, PhD в институте Пастера и автор просветительского аккаунта @petitebete. Мы поговорили с Дарьей и узнали, зачем человечеству нужна вакцина от коронавируса, почему доктора наук могут нести ахинею про прививки, зачем ревакцинироваться от ковида надо каждые полгода, когда в России узнали о доказательной медицине и почему людям с сахарным диабетом нужно особенно беречь себя в пандемию.

XX2 ВЕК. В июне мы с мужем дважды прививались «Спутником V». Но у супруга антител почти не осталось, а у меня они «зашкаливают». Почему так? Вакцинировались от коронавируса мы в один день.

Дарья Карташева-Эберц. Потому что все мы разные. У нас разные иммунные системы, разный базис хронических заболеваний, разная генетика, мы все с разной силой отвечаем на стимуляции иммунной системы. Время жизни самого антитела очень короткое — пара месяцев — и всё. Цель иммунного ответа — выработать долгоживущие плазмоциты (клетки, что непосредственно производят антитела) и клетки памяти. Те антитела, что мы меряем после вакцинации или болезни, вырабатываются короткоживущими клетками плазмобластами, предшественниками плазмоцитов. Они отдают все себя защите и умирают, на смену им приходят долгоживущие плазмоциты и клетки памяти. Но для того, чтобы последние начали вырабатывать защиту, нужна повторная встреча с вирусом. Так что нет ничего удивительного в том, что спустя полгода после вакцинации или болезни уровень антител в крови падает — это ожидаемо и логично. Но в лимфатических узлах продолжают созревание клетки памяти, именно они будут ответственны за защиту организма при повторном заражении

А ещё, если исходить из знаний теории и опыта предыдущих вакцинаций от разных инфекций, есть так называемые люди, которым нужно чуть больше стимуляции, чем остальному населению. Как правило, после любой вакцинации, не только после прививки от ковида, у 95% людей вырабатываются антитела, а у оставшихся 5% — нет в силу совершенно различных причин. Как правило, у этих 5% при введении третьей дозы антитела сразу же взлетают к потолку. Но есть пациенты, чьи антитела по-прежнему остаются «молчаливы». Таким людям нужно особенно себя беречь. И, по логике, если мы в идеальном мире, от того же коронавируса их должен защищать коллективный иммунитет, то есть все остальные привитые.

XX2 ВЕК. Но Россия, к сожалению, не идеальный мир…

Д. К.-Э. Не идеальный.

В Европе антитела никто не проверяет после вакцинации. Здесь люди сделали вакцину и живут. За антителами никто не следит, все просто ждут официальных распоряжений от государства. Вот сейчас пошло распоряжение, что до декабря все граждане старше семидесяти должны получить третью дозу. И вот они все идут на ревакцинацию без споров и демагогии на тему что у кого болит, ибо тут врачами, особенно врачами-специалистами, что лечат хронические заболевания, очень четко доносится важность вакцинации и опасность инфекции. Тем не менее, и в Европе есть антипрививочные настроения, особенно среди эмигрантов. Но государство очень быстро и слаженно принимает меры, опровергает мифы и оперативно препятствует распространению ложной информации. В России, к сожалению, с этим дела обстоят намного хуже.

XX2 ВЕК. Я постоянно встречаю рекомендацию не проверять антитела перед вакцинацией или после неё. А верно ли это? Может, как раз тем 5%, у кого они не вырабатываются, важно сдавать анализ?

Д. К.-Э. 5% — это очень мало. Эти 5%, как я уже сказала, по логике, должны быть защищены остальными привитыми людьми. Потому что в медицине ничего нельзя возвести в абсолют — у нас всегда будут пациенты, которые не ответят по разным причинам на ту или иную медицинскую процедуру. Обычно этих людей защищает всё остальное население.

Так почему же антитела не проверяют всем и каждому? Во-первых, у нас нет достоверно известного защитного уровня антител: мы не знаем, сколько их должно быть, чтобы с уверенностью сказать: «Вот у тебя 500 штук — и ты точно не заболеешь». Сегодня, например, вплоть до 2000 антител в международных единицах BAU нужно, по некоторым (израильским) данным, чтобы не заболеть дельтой.

Кроме того, у всех брать тест на антитела — это экономически нерационально. Вакцинация — это прежде всего феномен массовый, и только во вторую очередь вопрос индивидуальной защиты. Соответственно, государство на процесс массовой вакцинации смотрит с точки зрения популяции, а не с точки зрения индивидуума.

XX2 ВЕК. Почему одни прививки дают пожизненную защиту, а другие надо делать регулярно? Почему от туберкулёза мы прививаемся несколько раз за всю жизнь, а от коронавируса вынуждены вакцинироваться каждые полгода?

Д. К.-Э. Если бы у нас была вакцина более работающая и более эффективная от туберкулеза, если бы мы, учёные, смогли бы её разработать и создать, то мы бы с удовольствием прививали бы ею людей, чтобы полностью победить туберкулёз в России. Но, к сожалению, учёным до сих пор ничего лучше БЦЖ от туберкулёза создать не удалось. И причина только в этом. Просто у нас не получается. И БЦЖ на данный момент — единственный выход сдерживать тяжёлые диссеминированные формы туберкулеза в России, где его бремя огромно.

А вообще каждый вирус имеет особенности — и все вакцины разные. Например, корь — достаточно серьёзный вирус, но он мутирует мало, то есть достаточно стабилен. Новые штаммы кори есть, но они совершенно незначимы (кстати, коревые вакцины в России и США созданы на базе разных штаммов). Вакцина от кори — живая. Она даёт априори более сильный иммунитет, потому что мы вводим пациенту живой ослабленный вирус. Иммунная система очень хорошо понимает такие стимуляции живыми агентами, потому ответ очень глубокий и эффективный, клетки памяти вызревают тщательно, иммунитет вакцинация даёт на всю жизнь.

А вот от коронавируса вакцина у нас неживая, мРНК или векторная. Неживое — не то же самое, что и живое. То есть в любом случае стимуляция иммунной системы менее весома, плюс в вакцине от коронавируса всего лишь один важный белок, соответственно мы знакомим иммунную систему с важным белком короны, но всего лишь с одним-единственным. В коревой вакцине вирус целиком, иммунная система получит полную карту вируса и сформирует защиту.

XX2 ВЕК. Почему бы тогда учёным не разработать живую вакцину от коронавируса?

Д. К.-Э. Просто потому, что коронавирус — это новая для нас инфекция, которую мы не умеем ни контролировать, ни толком лечить. Кроме того, живая вакцина — это очень сложное производство, от неё шире возможные побочные эффекты и даже может быть в теории передача живого ослабленного вируса, а ещё такие разработки занимают больше времени, профиль безопасности у них гораздо сложнее. У живых вакцин вообще побочных эффектов бывает больше, и опасности больше — вирус может размножаться и в теории может «заразить» непривитого в иммунодефицитном состоянии. Наверное, вы в курсе, что деток, не привитых полиомиелитом, даже высаживают из садика, когда в группе кого-то вакцинируют от этого недуга живой вакциной. Потому что привитые живой вакциной от полиомиелита потенциально могут быть опасны для полностью непривитых от полиомиелита. Это, конечно, казуистические случаи, тем не менее мы всегда подобное учитываем.

То есть разница здесь в самом вирусе, и в том, какими путями он передаётся. Также зависит от того, какая вакцина и как она работает — это векторная вакцина, живая, убитая, мРНК и так далее. Также зависит от пути введения вакцины в организм: каждый путь введения имеет свои особенности, не зря мы живую полио пьём, а живую вакцину от кори колем — разные вирусы, разная жизнедеятельность, нам нужен разный иммунитет, что задействуется в разных местах. Все эти факторы влияют на то, какой у человека будет иммунитет.

Наши вакцины от коронавируса эффективны против самого первого уханьского штамма коронавируса на 98%. Почему так? Дело в том, что у нас произошли мутации в вирусе, и эффективность вакцины снизилась. Соответственно, скорость мутации вируса тоже влияет на иммунитет после прививки. Та же корь мутирует медленно и незначимо для нас — и вакцина, которую мы разработали 30 лет назад, до сих пор валидна.

Поверьте, никому не нравится идея прививать население раз в полгода. Это и дорого для государства, и травмирующе для населения, это и неудобно — представляете, раз в полгода всё население прогнать через пункты вакцинации? Это тяжёлая задача для страны. Эта мера — прививать всех каждые полгода — озвучена от безвыходности. Потому что у нас нет других альтернатив. Как только коронавирусная волна в России немножко стихнет, и ситуация стабилизируется, как в Европе… мы, безусловно, уйдём от вакцинации раз в 6 месяцев.

XX2 ВЕК. А в Европе сейчас ситуация стабильна?

Д. К.-Э. Сейчас да. Конечно, в Европе сейчас идут заражения, но они все лёгких степеней. Пациенты болеют по домам. Во Франции в реанимациях ковидных больных счёт на единицы идёт.

Когда в России будет как в Европе, нам не нужно будет вакцинироваться раз в полгода. Потому что концентрация вируса в обществе снизится, и даже если будут происходить заражения, у людей будет иммунитет, они будут привиты. Да, они будут заражаться, но, поскольку концентрация вируса снизится, количество вирусных частиц, которые могут в них попасть, будет тоже ниже, а иммунная память присутствует, человек же вакцинирован. Соответственно, болезнь будет менее сильная и обойдётся без госпитализации. Потому что в организм попадёт меньше патогена, и в организме есть заготовленная иммунная защита в виде зрелых клеток памяти, что начинает работать, как только происходит заражение. И даже если привитый будет заболевать, он будет болеть дома — и ничего страшного не будет. Коронавирус станет похож на ОРВИ.

Но пока в России творится такое, как сейчас — нет мест в больницах, реанимации все под завязку забиты, каждый день умирает по 1200 человек — тут, конечно, действует достаточно экстренный режим «раз в полгода». Но эта мера с нами не навсегда. Вирус с течением времени немножко ослабнет, количество иммунных людей в обществе вырастет и за счёт болезни, и за счёт вакцинации. В будущем прослойка привитых станет «толще», вирусу будет гораздо сложнее распространяться.

В общем, так или иначе, с течением времени ситуация улучшится. Вопрос — ценой каких потерь?

XX2 ВЕК. Сейчас стартовала антипремия АПЧХИ, среди финалистов которой — в том числе люди с медицинским образованием, доктора наук, которые говорят полный бред про коронавирус и вакцинацию от него. Почему так получается? Почему люди, которые отучились в вузе и должны, по идее, выступать за прививки, транслируют чушь?

Д. К.-Э. Это хороший вопрос. И ответа у меня на него нет. Но я могу предположить вот что: доктора наук, которые участвовали во всех этих безумных круглых столах, — они достаточно преклонного возраста, им всем больше 60 лет. Они заканчивали медицинские вузы ещё в СССР. Когда эти люди заканчивали вузы, не было открыто ни как именно происходит синтез белка — трансляция, ни как происходит репликация ДНК, синтез РНК… Ничего этого тогда ещё в учебной программе и в помине не было. Я начала учиться в медицинском вузе в 2000-х гг. — и мы были чуть ли не первым потоком, которому эти темы подробно объяснялись.

В общем, если ты в вузе не изучил какой-то базовый вопрос, потом в течение жизни ты его либо изучаешь самостоятельно, либо он остаётся у тебя непокрытым. Плюс английский язык. Если ты его не знаешь, то не можешь изучать множество качественной информации из международных медицинских источников. К сожалению, на русском языке доступной качественной современной и своевременной информации практически нет.

В общем, моё единственное объяснение, почему доктора наук говорят ерунду про прививки, в том, что эти врачи очень давно заканчивали медвузы. Они не в курсе многих тем, механики работы иммунной системы, всё-таки это очень узкая и очень сложная область, которой в медицинском вузе бессовестно мало времени уделяется. В некоторых вузах даже сейчас курс иммунологии занимает две недели, тогда как за последние 15 лет у нас в иммунном мире произошли прорывы в понимании и подходах, и вся нынешняя самая последняя терапия сложнейших хронических заболеваний строится на взаимодействии с иммунной системой — я говорю об иммунной терапии. Профессура круглых столов не владеет английским языком и не осваивает новейшую медицинскую информацию. За новыми данными надо обязательно следить — ведь за последние 20—30 лет в молекулярной биологии и иммунологии произошло очень много прорывов и появилось много новых сложных знаний, которые нужно просто садиться и разбирать.

Если врачи закончили медвузы, работали по профессии и получили степени, как-то странно говорить, что они недостаточно умны или что-то подобное. Но объективной причины, почему они, читая научное предложение, делают какой-то совершенно фантастический вывод из него, нет — кроме недостаточно твёрдых базовых знаний по предметам иммунологии и молекулярной биологии. Просто, повторюсь, во времена их обучения мы ещё не владели тем объёмом информации, как сейчас. А сейчас поднимать такие тяжёлые темы самостоятельно — это сложно. Тут должна срабатывать самокритика, осознание того, что какие-то научные знания от тебя ускользнули. Но увы, это не всегда срабатывает.

XX2 ВЕК. Наверное, когда учились эти профессора, термина «доказательная медицина» вообще не было…

Д. К.-Э. Термин «доказательная медицина» даже в США в первый раз на бумаге, в медицинском журнале был сформулирован только в 1997 году Дэвидом Сакеттом. То есть до этого было 100 лет развития этой доказательной медицины в Америке, Канаде и европейских странах. 100 лет врачи и учёные к этому шли. Да какие 100, все 250! Ведь первое подобие клинического исследования, скорее клинический эксперимент, было проведено 250 лет назад Джеймсом Линдом (по поводу цинги и витамина С, о котором в то время ещё даже не знали, и были просто цитрусовые фрукты).

Очень много для развития доказательной медицины дала Вторая мировая война, очень много дало появление статистических законов, которые «выводились» начиная с 1900 года. Очень много дало создание пенициллина, история опиатов, очень много дал взрыв фармпромышленности в 1940—50 гг. В послевоенное время взрывная фармпромышленность производила огромное количество новых таблеток! И учёные поняли, что нет никаких регламентирующих и регуляторных механизмов, чтобы все эти таблетки обуздать. То есть учёные сели и стали думать: «Что же нам сделать, чтобы как-то упорядочить поток выхода новых препаратов?» Собственно говоря, на этом фоне и родились принципы доказательной медицины. Но на их формирование ушло очень много времени. Вот тот же сериал «Скорая помощь» вышел на экран в 1994 году в России. Представляете? За три года до того, как были сформированы принципы доказательной медицины на бумаге.

Но врачи из сериала не лечили пациентов «недоказательно». Просто фактически «Скорая помощь» вышла на экраны, когда принципы доказательной медицины в мире ещё не были официально внедрены и сформулированы. Это что касается США, Канады и Европы.

XX2 ВЕК. А что было у нас?

Д. К.-Э. А у нас в России железный занавес упал только в 1991 году. До этого мы были полностью закрыты и не участвовали в развитии доказательной медицины. Лет через 20 после падения железного занавеса мы воскликнули: «Ого! Есть доказательная медицина, оказывается!» Условно говоря, это было так.

Итак, мир узнал про доказательную медицину, а у нас началась перестройка. Непонятное, смутное и тяжёлое время. Кроме того, в 90-е у нас была полностью разрушена медицина и все научные институты. И только с 2000-х мы стали как-то более-менее что-то налаживать. Но всё равно из-за того, что приходилось восстанавливать экономику и бороться с прочими «дырами», на медицину и науку должного внимания никто не обращал. Не тем мы были заняты — решали более приоритетные вопросы.

Сейчас Россия проходит весь тот путь, что мир прошёл в XX веке. О доказательной медицине у нас всерьёз начали говорить только 10 лет назад! И при этом у всех врачей своё понятие доказательной медицины — мы до сих пор даже в вузах не проходим, что это такое. Мы не учим, как работать со статьями, с критерием доказательности… Это всё не преподаётся пока централизованно во всех вузах страны, чтобы будущего врача с пелёнок воспитывать в этой системе. Фактически врач у нас воспитывается в одной системе, потом выходит на работу — и ему нужно перевоспитываться в другую систему, если он хочет работать в доказательной медицине. Но переучиваться приходится уже самостоятельно — что намного сложнее, чем в вузе, когда тебе всё на пальцах объясняют.

XX2 ВЕК. А как называется эта система, которой обучают наших будущих врачей?

Д. К.-Э. Вообще никак она не называется. Потому что в принципе должна быть только одна система — доказательная. Но можно назвать нашу медицину традиционной, например.

XX2 ВЕК. Кстати говоря, мне кажется, что люди, далёкие от науки, часто не понимают, что такое доказательная медицина — они порой даже говорят, что это якобы вера врачей во что-то.

Д. К.-Э. Это всё, что угодно, только не вера. Потому что доказательная медицина всячески старается уйти от веры и личного мнения. И прийти к систематизированному мировому опыту и объективным данным, а не субъективным суждениям.

XX2 ВЕК. Вы давно уже ведёте блог и каждый день читаете комментарии антипрививочников в инстаграме. По вашим ощущениям, антипрививочники — это в основном люди с пробелами в образовании, не умеющие критически мыслить специалисты или просто те, кто попал под влияние каких-нибудь ковид-диссидентов?

Д. К.-Э. Большинство выступающих против вакцин в инстаграме — это не антиваксы. Это сомневающиеся, напуганные люди, которые не имеют никакого отношения к медицине и биологии и занимаются совершенно другой работой по жизни. Это артисты, бухгалтеры, учителя, продавцы, менеджеры, управляющие и так далее. Они никогда в жизни не слышали, что такое репликация ДНК, что такое РНК. Им это не нужно было, это не их профессия. И тут вдруг одномоментно им пришлось об этом узнать. А это — достаточно сложные вопросы и темы.

В принципе, когда мы живём, мы совершенно не задумываемся, например, из чего состоит наш организм. Мы не знаем, что у нас по коже ползают миллиарды бактерий, а в кишечнике «живут» грибы. И вдруг мы об этом внезапно узнаём — и возникают страх и паника. Потому что мы открываем совершенно другой мир. И, грубо говоря, если ты хоть на мгновение начинаешь представлять, как работает иммунная система, именно визуализировать в своей голове — твоя жизнь не будет прежней. Восприятие организма и собственного тела не будет таким, как раньше. Оно изменится. Вот всё это очень страшит.

Конечно, в том, что неспециалисты страдают от того, что не разбираются в базовых вопросах медицины и биологии, виновато государство. Это оно не объяснило членораздельно людям, которые не работают в домене биомедицины, как устроены наши организмы и иммунные системы. А ведь неизвестность порождает страх! А страх — это всегда паника, всегда отрицание, всегда когнитивные искажения и иллюзия знания. Когда человек, который несведущ в биологии, читает какой-то медицинский или псевдомедицинский текст, он считает, что всё как бы понял. Но он не может критически осмыслить информацию — потому что у него нет базы знаний по вопросу. И откуда она возьмётся, если человек работает певцом и ездит с гастролями по стране? Резюмирую: все обсуждения вакцины исходят от того, что нет достаточного и централизованного просвещения людей, причём просвещения с самых азов.

А вот истинных антиваксов у нас в стране и в мире вообще не так много. И ими обычно движет финансовая заинтересованность. А вот всякие мамочки, которые боятся своих деток прививать — это всё сомневающиеся люди, которым просто не встретился на пути человек, который бы сел и с карандашиком на бумажке всё бы про вакцинацию и иммунитет им объяснил.

XX2 ВЕК. А что за финансовая заинтересованность у «истинных» антивакцинаторов?

Д. К.-Э. Это же целая система! У них организована система дохода, которая основана на многоступенчатых протоколах «выведения» прививок, всяких БАДовых поддержках для укрепления иммунитета, всяких разных схем и консультаций по избавлению от хронических болезней, по лечению того же ковида… Насколько мы знаем, многие люди, которые выражают свою антивакцинаторскую позицию, являются при этом врачами — и занимаются они госпитализацией заболевших коронавирусом в хорошие московские госпитали. За большую денежку, разумеется.

XX2 ВЕК. Вы упомянули про укрепление иммунитета… Знаете, среди моего окружения очень много тех, кто занимается «укреплением иммунитета» и считает, что если высыпаться, правильно питаться и проходить 10 тыс. шагов в день, например, то никакой ковид не страшен, поэтому и прививка не нужна. Что бы вы сказали таким людям?

Д. К.-Э. Я бы им сказала, что вирус не выбирает здоровых или больных. Он просто заражает. Всех вокруг. Вирус не имеет никакой нервной системы, чтобы иметь возможность думать. И он «бездумно» прыгает на всех — и неважно, больной вы или здоровый.

Дальше, как мы уже говорили, есть множество факторов, которые влияют на развитие болезни. Генетика и состояние иммунной системы — только один из факторов. Предположим, у вас прекрасная иммунная система, но к вам попало очень много вируса. А иммунная система — это как конденсатор: если защиты не хватит, то болезнь разовьётся и вирус захватит организм.

XX2 ВЕК. Но здоровый образ жизни всё-таки имеет какое-то отношение к «укреплению иммунитета»?

Д. К.-Э. Имеет. «Укрепление иммунитета» — это фраза, которая мне никогда не нравилась, но всё же ЗОЖ способствует тому, что все функции и системы органов организма работают в штатном режиме, как нужно. И из-за этого сопротивляемость организма возрастает. А вот если у вас есть какой-то очаг воспаления в организме или какое-то хроническое заболевание, или лишний вес, то системы органов уже не работают как нужно, они работают с учётом этого очага.

Если же вы ведёте ЗОЖ, занимаетесь спортом, правильно питаетесь — не забываете об овощах, фруктах, клетчатке и ферментированных продуктах, — то всё это в организме влияет на иммунную функцию. Потому что, например, всё, что вы едите, влияет на ваш микробиом кишечника, а микробиом кишечника напрямую взаимодействует со всей иммунной системой, которая расположена в кишечнике, с иммунной системой слизистых. Они постоянно находятся в диалоге. Если одно страдает, то второе тоже страдает.

XX2 ВЕК. А если человек неправильно питается и ведёт сидячий образ жизни?

Д. К.-Э. Мы знаем, что иммунные клетки и всё, что к ним прилагается, циркулируют у нас по лимфатическим сосудам и органам лимфатической системы. Движение лимфы зависит в том числе от физической нагрузки, которую вы испытываете, то есть от положения вашего тела. То, как лимфа течёт, в том числе зависит от того, как работают скелетные мышцы. Потому что и они своими сокращениями будут проталкивать лимфу по лимфатическим сосудам, помимо других важных факторов. Активная циркуляция лимфы по лимфатическим сосудам более выгодна организму, чем сидячий образ жизни, когда у вас мышцы не работают и циркуляция лимфы замедлена либо нарушена. Это просто один из примеров прямого влияния физической нагрузки.

То же самое касается всего. Можно так по любой точке организма пройтись и сказать, что, как и на что влияет. Вот сон, например. Мы очень сильно зависим от циркадных ритмов. Доказано, что недостаточный сон — меньше восьми часов в сутки — влияет на функцию иммунных клеток. При недосыпе производится больше воспалительных цитокинов, а функции иммунных клеток, наоборот, затормаживаются. Неправильное питание или нездоровый рацион — это путь к большинству хронических болезней, и, конечно, к проблемам с иммунной системой из-за недостатка питательных веществ, из-за проблем с микробиомом, из-за дерегуляции метаболизма и других «из-за», к которым ведет несбалансированный рацион, сидячий образ жизни и недостаток сна.

XX2 ВЕК. Мне очень грустно, что люди, которые радеют за ЗОЖ, часто противопоставляют ЗОЖ прививкам…

Д. К.-Э. А ведь прививки — это часть ЗОЖ! Все об этом забывают, но это так.

XX2 ВЕК. Вернёмся к теме антипрививочников? Противники вакцин любят приводить Израиль как пример страны, в которой растёт число вакцинированных и ревакцинированных, но статистика заболеваемости все равно удручающая. А что происходит в Израиле на самом деле?

Д. К.-Э. Израиль — это пример парадокса Симпсона, когда неправильное чтение обсервационных данных ведёт к ложным заключениям. Мы не можем просто так интерпретировать голые цифры из отчётов. Потому что обсервационные данные нужно анализировать и сравнивать с учётом смешивающих факторов и смешивающих переменных. И для начала их нужно всегда приводить к общему знаменателю. Без этого никак.

Если у вас 98% мужчин и женщин 80+ лет вакцинировано, логично, что в госпитале среди 80+ будет больше вакцинированных по количеству. Потому что их 98%, они почти все привитые! Журналисты пишут: «Вот, в госпитале среди пациентов за восемьдесят 60% вакцинировано». Цифры пугают? Пугают. Люди моментально думают, что вакцины не работают. Но мы не можем вот так огульно оценивать эти цифры. Потому что, чтобы их оценить, нам нужно посмотреть пропорцию всех заболевших вакцинированных среди всех вакцинированных. И всех заболевших невакцинированных среди всех невакцинированных. И если вы это сделаете, то увидите, что да, 60% лежащих в больнице вакцинированы, но, когда вы приведёте эти цифры к общему знаменателю, вы увидите, что эти цифры превращаются в «из 98% вакцинированных заболело лишь 5% и из 5% невакцинированных заболело 95%». Ситуация выходит совсем иная.

По последним отчётам того же Израиля, эффективность вакцинации у населения старше 50 лет — 85%, младше 50 — выше 90%, эффективность вакцинации против тяжёлой болезни по всем возрастам вместе — 67,5% (тот самый парадокс Симпсона). Это значит, что вакцинация предотвращает больше 2/3 госпитализаций и тяжёлых форм коронавируса! Именно такой процент тяжёлых случаев предотвращает вакцинация в Израиле. В этой стране на сегодняшний день привито 65% населения и 80% граждан старше 12 лет.

Ещё раз: да, вакцинированные болеют и могут передавать вирус, но в три раза меньше, чем непривитые. Вирусу сложно размножаться в привитом организме. А ещё привитые в десяток раз реже попадают в реанимацию и умирают. Вот как, скажите мне, можно игнорировать снижение риска смерти в 12—13 раз? Это просто вредительство и нежелание смотреть правде в глаза. И это мы ещё не говорили о побочных эффектах ковида и восстановлении после реанимации. Так что давайте не будем отказываться от спасательного круга, когда он нам так необходим. Надо прививаться от коронавируса.

XX2 ВЕК. Почему люди с сахарным диабетом, как и пациенты старше восьмидесяти, в главной группе риска по коронавирусу?

Д. К.-Э. Потому что пациенты с сахарным диабетом сидят на инсулине и всяких других препаратах. А единственное лечение ковида, которое у нас есть на сегодняшний день, — это лечение глюкокортикоидами. А побочный эффект лечения глюкокортикоидами — это повышение сахара в крови. Люди с диабетом, которые попадают в больницу и начинают получать лечение, вдобавок к коронавирусу, который приводит к затруднённому дыханию и поражает лёгкие, получают декомпенсацию сахарного диабета. Такие пациенты в два раза более больны, чем остальные! И врачам приходится выбирать, что хуже: декомпенсация сахарного диабета — и нужно вводить инсулин (а повышение дозы инсулина тоже несёт другие побочные эффекты), либо наоборот — нужно лечить ковид и стараться, чтобы пациент не попал на ИВЛ. А диабет ещё может немножко «потерпеть»… Кроме того, у людей с лишним весом и диабетом есть метаболический синдром. А это однозначно говорит о фоновом уровне хронического воспаления в организме — и сопротивляемость к инфекции у таких пациентов снижена.

В общем, люди с сахарным диабетом во всём мире должны прививаться в первую очередь.

XX2 ВЕК. Напоследок спрошу вот что: что, на ваш взгляд, ждёт Россию, если темпы вакцинации останутся такими же низкими, как сегодня?

Д. К.-Э. Ничего хорошего в стране не будет. Мы будем по-прежнему терять людей. Кампанию по вакцинации мы провалили, как и саму вакцинацию — в России привит небольшой процент населения.

Кроме того, вакцины от коронавируса не дают стерильный иммунитет — то есть привитые могут — пусть и меньше — заболевать и заражать других людей. Если продолжать не вакцинироваться, будет всё больше жертв инфекции. Если люди пойдут прививаться, то, достигнув 80—85% покрытия, мы сможем начать жить как прежде и не хоронить от ковид по 1000 людей в сутки. Полностью Sars-Cov-2 с помощью сегодняшних вакцин нам победить вряд ли удастся. Если ситуация не стабилизируется в мире по ковиду, единственным выходом останется создание назальной формы вакцины. У нас сейчас вакцина даёт общий генерализованный иммунитет, но иммунитета нет на слизистых оболочках. Вернее, на слизистых оболочках есть специфические антитела типа иммуноглобулина А к коронавирусу. Но их совершенно недостаточно для того, чтобы все вирусные частицы, которые попадут условно в «рот», были тут же нейтрализованы. Не хватает защиты.

А если появится назальная форма вакцины, которую мы будем пшикать в нос, то все иммунные процессы, связанные с вакцинацией, будут происходить на слизистых. В лимфоидной ткани, которая находится непосредственно в области верхних дыхательных путей, будут вырабатываться антитела. И, встречая вирус, организм будет защищён. Вот таким образом мы сможем пресечь передачу коронавируса среди привитых людей. Так это было с оральной полиовакциной, что создавала иммунитет слизистых оболочек в кишечнике и пресекала передачу вируса полиомиелита. С единственным отличием, что полиомиелитная вакцина живая, а от ковид назальная форма, как я понимаю, планируется не живая.

XX2 ВЕК. А в России уже есть назальная форма вакцины?

Д. К.-Э. Да, она уже создана. Сейчас, насколько я знаю, идут испытания третьей фазы вакцины, да и по всему миру, скорее всего, идут разработки в этом направлении. Но пока у нас нет никаких исследований, опубликованных в научных журналах. Может, вакцина и не будет работать. То, что я сейчас про назальную форму сказала, основано на теоретических знаниях. А как оно будет на практике — покажет время. Но, думаю, в следующем году будет много новостей об этом.

XX2 ВЕК. Недавно в СМИ прошла новость об эффективном препарате от ковида…

Д. К.-Э. Пока рановато о нём говорить. Мы читали лишь коммюнике от прессы — а на слово такому заявлению верить нельзя. Уже много раз у нас такое было — когда пресса или даже представитель фирмы заявляют одно, а в исследовании на бумаге мы читаем совсем другое. Мы уже пережили такое с ремдесивиром. Пока не будет опубликовано научное исследование в мировом научном журнале, мы не можем комментировать этот препарат. Я тоже могу сказать: «У меня есть лекарство с эффективностью 90%, верьте мне».

В общем, без научной публикации любое обсуждение препарата от коронавируса бессмысленно. Но мы надеемся и очень ждём.

Вам может быть интересно:

«Самые тяжёлые пациенты должны прививаться первыми»: кардиолог Ярослав Ашихмин о профилактике заболеваний.

Источник: 22century.ru